В многих предыдущих публикациях, посвященных культуре, традициям и обычаям наших предков, я упоминала о тех или иных традициях гагаузов, которые дошли до наших дней в основном благодаря тому, что их бережно хранили и передавали из поколения в поколение как нематериальное наследие. И если в ранних публикациях мы достаточно подробно рассматривали тему вступления во взрослую жизнь, заключения брачных договоров и создания семьи, то один из аспектов жизни, непосредственно касавшийся периода взросления гагаузских юношей и девушек, был обделен вниманием. Об этом сегодня практически нигде не говорится, не пишется, а многие современные гагаузы об этом и не слышали вовсе. Обратимся к источникам.
Итак, как рассказывает в своем историографическом исследовании «Гагаузы Бендерского уезда» Валентин Мошков, мужчина у гагаузов начинал считаться совершеннолетним на 18-м году жизни. Про зрелость же девушки гагаузы выражались таким образом: «Брось в девушку шапкой, если она [от шапки] не свалится, то, значит, она уже зрелая».
В старину, пишет автор, был обычай, чтобы девушка в знак того, что она уже созрела, влезала на трубу своего дома и мяукала по-кошачьи.
Честно говоря, в действительности я впервые слышу о таком, по крайней мере, никто из знакомых мне старожилов или моих пожилых родственников о таких нюансах не рассказывал. Но, как говорится, написанное пером не вырубишь топором. Так что решайте на свое усмотрение: считать это художественным вымыслом исследователя или забытой истиной.
Еще задолго до общепризнанной зрелости, на 11-м или 12-м году жизни, по описанию Мошкова, гагаузские мальчики начинали считать себя большими и стыдится играть с самыми младшими ребятами; в этом возрасте они подбирали себе компанию своих одногодок и начинали, подражая взрослым, заигрывать с девушками.
Когда мальчик еще немного подрастал, годам к четырнадцати, то начинал рассматривать девушек и, если какая-нибудь ему нравилась, то он старался с ней заговорить. Но «так как стыдится сделать это сам, то подсылает к этой девушке какую-нибудь из своих родственниц и просит передать ей, что девушка ему нравится и он хотел бы с ней видеться», пишет Мошков.
Если родственница, повидавшись с девушкой, принесет благоприятный ответ, то молодые люди, встретившись, уже начинают разговаривать.
Позже, когда между парнем и девушкой установятся хорошие отношения, парень просит девушку, опять же через свою родственницу, подарить ему цветочек или «китку» (гарусную кисточку), как вещественное доказательство того, что он любим.
Девушка, пишет Мошков, сначала совестится, колеблется и жеманится, но потом, видя, что и все сверстницы поступают таким же образом, уступает просьбам и передает парню через его родственницу просимый цветочек или «китку» вместе с булавкой. Парень с гордостью затем цепляет этот подарок себе на шапку и в ближайший праздник идет с таким украшением на «хору ери» — покрасоваться перед своими сверстниками.
Избранная парнем девушка называется у гагаузов «яфкулу».
Хотя в селах трудно вообще скрыть какую-нибудь тайну, но приличие требует от парня, чтобы он держал в глубочайшем секрете, кто его «яфкулу». Так, например, он ни за что не пойдет к этой девушке домой, а постарается увидеться с ней где-нибудь в другом месте и, по возможности, тайно, без свидетелей.
Летом влюбленные чаще всего встречаются на «хору ери» и на «дернек» (посиделки, во время которых девушки вышивают, прядут, вяжут и одновременно поют песни, а парни имеют возможность подглядывать за ними из окна, с улицы).
Такие посиделки устраиваются девушками в разных домах, причем хозяев дома стараются выбрать подобрее и поснисходительнее к молодежи.
Парни приходят туда же обыкновенно целой компанией. Если собравшиеся на «дернек» девушки им по душе, т.е. если они найдут здесь свою «яфкулу», то остаются дольше, в противном же случае, уходят к другому дому, так как в большом селе устраивается много посиделок за один раз.
Если хозяин того дома, в котором устроены посиделки, сердитый и строгий, то парни ограничиваются только тем, что переглядываются со своими «яфкулу», если же хозяин добрый и снисходительный, то разговаривают и шутят.
Таким образом, парень «общается» со своей «яфкулу» года три-четыре, а затем старается сблизиться и подружиться с ее родственниками или соседями, с которыми она в хороших отношениях.
Когда ему это удается, он просит кого-либо из этих своих новых приятелей устроить ему с любимой девушкой свидание.
Родственник или сосед зовет эту девушку к себе в гости вечерком. Туда же приходит и парень. С наступлением ночи хозяева устраивают молодых людей, сославшись на позднее время или дурную погоду, заночевать у них.
«На таком свидании они разговаривают как влюбленные, а ночью ложатся спать в одной комнате, жмутся друг к другу, осязают и так далее, — пишет Мошков. — Если девушка не умна, как выражались гагаузы, то здесь недолго до греха, но если она умна, то никогда не допустит, чтобы дело зашло дальше осязания».
Подобные свидания продолжаются иногда целый год, по разу или два в неделю, и очень часто заканчиваются свадьбой, но далеко не всегда.
Иногда после таких «пробных ночей» молодые люди разочаровываются друг в друге и расходятся.
Иногда это происходит от того, что выбор парня не соответствует расчетам его отца или родители невесты считают парня плохой партией для своей дочери и тому подобное.
Но бывает, хоть и редко, что подобные ночи заканчиваются не так безобидно, и в результате появляется ребенок. В таком случае родители молодых людей спешат покрыть их «грех» браком.
Но если брак между ними невозможен вследствие враждебных отношений между их родителями или вследствие большого имущественного неравенства между обеими сторонами, то отец девушки идет в сельское управление и просит собрать сход граждан.
На сходе, объявив всем собравшимся о том, что случилось, отец просит, чтобы общество пристыдило молодых людей.
Тогда обоих виновников сажают на осла и с барабанным боем возят по всему селу.
«Один из передававших мне это, родом из села Этулия Измаильского уезда, рассказывал, что ему самому довелось быть свидетелем подобной расправы», — пишет автор. В этом случае брак между молодыми людьми не мог совершиться потому, что они состояли друг с другом в кровном родстве — двоюродные брат и сестра. «Парень, – добавил рассказчик, — после такого сраму не мог уже долее оставаться в своем родном селе и переселился в Крым».
Обычай публичного посрамления, вполне соответствующий французскому «шаривари», соблюдается также и в случаях явного нарушения кем-либо супружеской верности.
Когда, наконец, приходит время гагаузскому парню жениться, то он не говорит об этом прямо своим отцу или матери, а выбирает себе посредником кого-либо из своих старших родственников, который передает родителям желание их сына.
Ну, а далее уже следуют «аннашмак» (договоры, сватовство), года, и собственно свадьба.
Другие материалы по теме:
Забытые традиции. Почему гагаузы воровали невест
Превью: кадр из фильма «Гагаузы. Путешествие к себе»
